Почему русские — евреи XXI века, а в ерепе — нет?

Day 3,600, 13:40 Published in Russia Russia by UncIe

Глеб Олегович Павловский, тогда ещё идеолог Кремля изнутри, а не эксперт-постсоветолог снаружи, в середине нулевых годов воспитывал нашистскую поросль на Селигере. И прозорливо уловил одну нотку о грядущей истории России, как может только одесский еврей.

Мол, русские — это евреи 21 века. Мол, Европе всегда нужен враг, и этим врагом теперь будем мы, а не евреи, как век назад. И главная ошибка — быть уверенным в своём существовании, потому что оно никем не гарантировано.

Десять лет спустя; так и получилось.

Крым, санкции, Сирия, Трамп, русские то, русские это, русские выбирают американских президентов и немецкий бундестаг, русские ведут Каталонию к независимости и македонцев — к победе в гандболе. Последнее, кстати, правда, самый любимый человек в Скопье сегодня — ростовский олигарх-меценат-букмекер-спортивный спонсор.

А в ерепке — Россия в своём существовании, если можно его так называть, абсолютно уверена уже давно. И козлом отпущения мы тут уже давно не являемся, разве что для братьев меньших, напоминающих нам иной раз о нашей высокой цивилизационной функции. Потому что не являемся раздражающим, отрицающим сложившийся мир фактором. Потому что давно в правила этого скучного мира вписались, хоть и поди пойми уже на каких ролях.

Сегодняшняя повестка, судя по шаутам — слетать ли России побить за шведов против индонезийцев, и почему Симуст что-то там авиабойцам не платит.

Не берусь сказать наверняка, хорошо оно или плохо, в дохлой-то игре. Но когда Россия становилась _беспокойной_ и вписывалась в мегаглобальные авантюры — типа проигрышного СоТ или неудачной войны с защищённым соседом,
или когда ее в них вписывали — дело кончалось не всегда хорошо. Зато весело.

Движуху, надо признать, мы любим. И любим сильно. Так, может, иной раз и стоит ввязаться уже всерьёз?

Потому что именно накопив злобы от абсолютного обломовского спокойствия, наш человек становится по-маяковски злым. И ТАМ этого боятся. А тут?

Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен,—
а самое страшное
видели —
лицо мое,
когда
я
абсолютно спокоен?